Андрей Быков
Active Member
По ком звонит колокол?
Горбачев «бессознательному» и глубинному недовольству придал реальные очертания. «Процесс пошел» достаточно быстро.
Всё тайное становится явным, так и затаенные аспекты и рудименты аграрного сознания не заставили себя ждать. Вся страна смотрела Кашпировского и заряжала воду с Аланом Чумаком, сопереживала «Санта Барбаре» и рабыне Изауре на фоне начала развала, а потом и полного развала России – СССР. С упоением раскрывала «белые страницы истории» в «Огоньках», читая толстые журналы, которые моментально все от «Нового мира» до «Нашего современника» приобрели резкие антисоветские черты. А пресса ежедневно подбрасывала новые «панацеи» от текущих проблем, когда на фоне шатания в умах, началась с 1989 году и экономическая катастрофа.
Обрушившийся информационный поток на девственное сознание советских людей привел к массовому когнитивному диссонансу, в котором масса сограждан пребывает и до сегодняшнего дня.
Ответ на вопрос, почему ни дезориентированные партийцы, ни хваленый КГБ, ни армия, ни трудовые коллективы не встали на защиту страны – практически невозможно сформулировать, если не учитывать именно «коллективное бессознательное» (или ментальность народа), берущее свое начало в психологии аграрного мышления в условиях сумасшедшего по скорости перехода к индустриальному обществу.
Если в 1917 году прагматический крестьянский архетип обеспечил возврат земли и защитил это завоевание от посягательств, то в 1991 году возобладал другой принцип, присущий этому архетипу – «моя хата с краю», «поживем, увидим».
Это наряду с наивной верой в то, что всё будет только лучше и в новой ситуации сохранятся все блага, предоставляемые советской властью, а «невидимая рука рынка» обеспечит полные магазины товаров, и уничтожило СССР.
Недаром политологи называют то, что произошло в 1991 году, революцией сытых: все блага, которые получило большинство советских граждан, рассматривались к этому времени, как неотъёмные и само собой разумеющиеся, с одновременной уверенностью, что и дополнительные блага, как в Америке и Европе, можно получить без особых усилий.
Поэтому до сих пор и звучит наивный вопрос: а как же референдум, на котором проголосовали за СССР?
Советский народ, «наивный и добрый», перефразируя фразу Г. Павловского, с 80-х годов хотел социальных благ, не сражаясь и не защищая их, хотел смотреть на политику по телевизору, но не участвовать в ней.
Именно эта наивная вера, несвойственная гражданам сформировавшихся промышленных стран, в основе которой лежит аграрное мышление, сохраняется у большинства населения и сегодня. Когда одни – уже тридцать лет верят, что вот-вот всё само собой изменится, а другим – везде мерещатся признаки возрождения СССР.
Горбачев «бессознательному» и глубинному недовольству придал реальные очертания. «Процесс пошел» достаточно быстро.
Всё тайное становится явным, так и затаенные аспекты и рудименты аграрного сознания не заставили себя ждать. Вся страна смотрела Кашпировского и заряжала воду с Аланом Чумаком, сопереживала «Санта Барбаре» и рабыне Изауре на фоне начала развала, а потом и полного развала России – СССР. С упоением раскрывала «белые страницы истории» в «Огоньках», читая толстые журналы, которые моментально все от «Нового мира» до «Нашего современника» приобрели резкие антисоветские черты. А пресса ежедневно подбрасывала новые «панацеи» от текущих проблем, когда на фоне шатания в умах, началась с 1989 году и экономическая катастрофа.
Обрушившийся информационный поток на девственное сознание советских людей привел к массовому когнитивному диссонансу, в котором масса сограждан пребывает и до сегодняшнего дня.
Ответ на вопрос, почему ни дезориентированные партийцы, ни хваленый КГБ, ни армия, ни трудовые коллективы не встали на защиту страны – практически невозможно сформулировать, если не учитывать именно «коллективное бессознательное» (или ментальность народа), берущее свое начало в психологии аграрного мышления в условиях сумасшедшего по скорости перехода к индустриальному обществу.
Если в 1917 году прагматический крестьянский архетип обеспечил возврат земли и защитил это завоевание от посягательств, то в 1991 году возобладал другой принцип, присущий этому архетипу – «моя хата с краю», «поживем, увидим».
Это наряду с наивной верой в то, что всё будет только лучше и в новой ситуации сохранятся все блага, предоставляемые советской властью, а «невидимая рука рынка» обеспечит полные магазины товаров, и уничтожило СССР.
Недаром политологи называют то, что произошло в 1991 году, революцией сытых: все блага, которые получило большинство советских граждан, рассматривались к этому времени, как неотъёмные и само собой разумеющиеся, с одновременной уверенностью, что и дополнительные блага, как в Америке и Европе, можно получить без особых усилий.
Поэтому до сих пор и звучит наивный вопрос: а как же референдум, на котором проголосовали за СССР?
Советский народ, «наивный и добрый», перефразируя фразу Г. Павловского, с 80-х годов хотел социальных благ, не сражаясь и не защищая их, хотел смотреть на политику по телевизору, но не участвовать в ней.
Именно эта наивная вера, несвойственная гражданам сформировавшихся промышленных стран, в основе которой лежит аграрное мышление, сохраняется у большинства населения и сегодня. Когда одни – уже тридцать лет верят, что вот-вот всё само собой изменится, а другим – везде мерещатся признаки возрождения СССР.